Прощение как этическая категория. Часть II. Представления современных четвероклассников

Учителю начальных классов важно уметь создавать условия, в которых школьниками осознается понятие прощения, учитывая возрастные психологические особенности детей 4 класса (10-11 лет). Перед ребенком стоит вопрос, как научиться просить прощения у человека, который равен тебе по статусу, и как его прощать. И то, и другое оказывается одинаково сложным. Трудно смирить свою гордыню и попросить прощения – и так же трудно преодолеть свой гнев и простить великодушно, не унижая просящего.

В 4 “Б” классе МБОУ СОШ №33, где мы проходим практику, очень сплоченный и живой коллектив. Мы провели анкетирование, целью которого было выяснить, насколько глубоко и разносторонне дети осознают понятие прощения. Было сформулировано 9 вопросов анкеты, которые можно разбить на несколько групп: вопросы 1-4 - о значении прощения в целом, вопросы 5, 7 и 9 – об умении прощать и вопросы 6 и 8 - об умении просить прощения. В анкетировании приняли участие 22 человека.

На вопрос “что такое прощение?” мы получили три группы ответов: для одних в прощении на первом плане тот, кто просит прощения и основной мотив прощения – чувство вины (59%), для других (18%) - на первом плане тот, кто прощает и чувство облегчения сердца от тяжести обиды, для третьих (23%)- на первом плане процесс восстановления добрых отношений и радость примирения. Представления четвероклассников в данном случае оказываются поверхностными (чисто внешнее сохранение отношений выходит на первый план) и никак не связанными с культурными традициями. Эта же тенденция проявляется и в ответах на вопрос, почему нужно просить прощения и к чему может привести неумение прощать. Ответы по-прежнему никак не отражают связь внешних отношений с внутренним состоянием самого человека. Никто из школьников не ответил, что неумение прощать станет препятствием для развития способности человека любить, его душевного и духовного роста.

Однако при ответе на вопрос, почему важно уметь прощать, были те, кто написал о том, что можно стать жестоким сердцем, хотя таких оказалось лишь 14%. Подавляющее большинство (64%) ответило с позиций сохранения отношений. Были и те, кто не ответил на этот вопрос (23%). Самый распространенный ответ на этот вопрос - “тогда будет много друзей”.

Рассуждая с позиций прощающего, школьники вновь продемонстрировали прежде всего установку на общение. В то же время четвероклассники в целом способны осознать эмоциональную составляющую прощения. Не дают ответа на вопросы о том, что они чувствуют, когда прощают сами и когда прощают их, только 36% учащихся. Остальные отвечают, что перед тем, как попросить прощения, испытывают грусть, страх чувство вины, а после того, как попросил прощения - облегчение, после того, как простил сам - чувство радости от того, что помирились. Чувства, которые дети испытывают в ситуации прощения, могут, на наш взгляд, стать отправной точкой для серьезного разговора, который позволит углубить представления об этой этической категории, переведя представления о ней из внешней сферы – во внутреннюю.

Два вопроса касались владения стандартными речевыми формами в коммуникативной ситуации прощения, но ответы на них дают возможность судить и о том, насколько часто и осознанно дети сталкиваются с этой ситуацией. Здесь мы обнаружили, что 45% детей путают формы прощения и просьбы о прощении: на вопрос, какие слова они используют, когда просят прощения, школьники пишут: “я прощаю тебя, “ я не обижаюсь” и т.д. Можно предположить, что детям приятнее ситуация, когда они чувствуют свою значимость и великодушие, прощая другого, а не стыд и неловкость, прося прощения. В правильных формулировках просьбы о прощении преобладает второе лицо (“прости”, “извини”), не встречаются формы, выражающие внутренние переживания говорящего (“мне стыдно, что я так поступил”) или слушающего (“не обижайся”). Не прозвучали и формы признания своей вины или неправоты (“я был неправ”). В формулировках ответов на просьбу о прощении, напротив, преобладает первое лицо (“прощаю”), но и здесь отсутствуют эмоциональные формы (“я рада, что мы миримся”). Чувства просящего прощения в расчет не принимаются (нет форм “не огорчайся”, “все хорошо”). Не стали вспоминать, какие слова используются в ситуации прощения, 32% школьников.

Исследование показало, что школьники ориентированы на общение друг с другом, но воспринимают это общение пока преимущественно внешне, не связывая свои переживания с процессом общения. Они воспринимают этическую категорию прощения чисто утилитарно: говоря о прощении, они не затрагивают проблему вины и раскаяния, а рассуждают только о необходимости сохранить дружбу. В то же время четвероклассники способны осознать свои переживания и дать им названия. Но для того, чтобы связать эти переживания с этикой и увидеть переживания другого человека, им нужна помощь учителя. Приведенные наблюдения помогают понять, в каком направлении учителю следует построить разговор, чтобы помочь детям более глубоко освоить такую важную категорию, как прощение. Ведь если этого не делать, снежный ком обид и непрощения, от которого дети не смогут никуда убежать, будет расти, угрожая их душевному здоровью и препятствуя внутреннему росту. Прощение несет в себе освобождение сердца от зла. Только простив, мы можем увидеть добро в людях.